Статьи о спектакле «…ПОСЛЕ» театра Инжест :
Отрывки:
«На вопрос: какой из белорусских театров самый оригинальный и необычный, конечно же, отвечу – пластический театр «ИнЖест». В его уникальном стиле сплавлены приемы пантомимы, клоунады, буффонады и восточного танца Буто, который называют танцем глубины, танцем освобождения от условностей, когда тело становится выразителем тайных движений души. …
… Что это? Энергия, которая еще не стала материальной. Потусторонний мир, где наши души обретаются до рождения? В том и прелесть театра пластики, что каждый волен интерпретировать увиденное по своему.» («ТРУД в Беларуси»)
«… меня глубоко поразила способность актеров входить в некое транс-состояние, отключаться от реальности, ведя нас, зрителей, по таинственным коридорам подсознания. Теряя себя как физическое, материальное естество, выходя за рамки мыслительных процессов, люди-марионетки, двигающиеся на сцене, пробуждают в нас бессознательный отклик, заставляя прочувствовать их эмоции, постичь их душевное состояние. Со-переживание, со-бытие – вот что такое театр Иноземцева…
Режиссер использует один из сложных композиционных приемов. Его спектакль словно русская матрешка, шкатулка в шкатулке. Верхняя ее часть, яркая и эксцентрическая, динамичная и эмоциональная, предназначена зрителю, настроенному на развлечение. «Вот вам зрелище», — словно бы заявляет автор спектакля и предлагает публике захватывающие и шокирующие приемы: ходули, маски, фейерверки, беготню и суету. Их задача – растормошить зрителя, вызвать в нем мгновенный физический, эмоциональный отклик. Бросая вызов общественной морали, традиционности театральных форм, творец словно бы предлагает поиграть в свободу, во вседозволенность, в анархию. И зал охотно включается в действо. Но это верхний, «наносный» слой. За ним же, словно редкий цветок среди горной расщелины, прячется иная, более глубокая и философская тема. И перед тем, кто вскроет ее, предстанет истинный театр Вячеслава Иноземцева. Театр способный пробуждать высокие чувства, освобождать внутреннюю энергию творца и зрителя.»
(Наталья Вавилова, журнал «Мастацтва»)
«… Клаустрофобия здесь — воплощенная метафора некоей социальной клетки.
Четверо актеров выскочат на сцену прямо из зала и попадут в магнитное поле какого-то высшего разума. Большого Брата, если хотите. Они станут участниками эксперимента, который каждый волен интерпретировать по-своему: то ли реалити-шоу, то ли дурной сон, то ли фантастическая антиутопия….
… Там чудеса, там клоун бродит,
актеры на цепях висят…
На спектакли В.Иноземцева зрители летят как мотыльки на пламя…»
(Валентин Пепеляев «Советская Белоруссия»)
«… Как-то в свободное от важных дел время я поразмышлял относительно типологической характеристики театра «Инжест». Эпитетам, которыми наделяют этот коллектив журналисты — вроде «экспериментальный», «нетрадиционный» и, тем более, «авангардный», — очевидно, доверять не стоит. Подумалось, что по аналогии с авторским кино можно было б актуализировать и понятие «авторский театр». Обозначив им культурное явление, характер которого каждый раз
по-волюнтаристски зависит от его создателя — ведь исключительно он на свой страх и риск решает, что и как надо делать» (Илья Свирин «Культура»)
«… Жэст — гэта скарэньне прасторы, падпарадкаваньне яе, уладжваньне ў адзіны зь целам відавочны вобраз. Бо “калі ў тваё цела ўваходзіць вобраз, ён пачынае дыктаваць целу, як яму быць”. Плястычны тэатар асвойвае прастору як ніякі іншы. Менавіта таму “ІнЖэст” гэтак вольна пачуваецца на прасторах плошчы, таму ім гэтак лёгка аднавіць атмасфэру карнавалу. Сінтэзуючы тэхніку японскага танцу бута з тэатральнымі элемэнтамі, буфанадай, музыкай і гратэскам, група Славы Іназемцава зьдзяйсьняе тэатар у нетэатральнай краіне.»
Перевод —
«… Жест – это освоение пространства, подчинение его, соединение в единый с телом визуальный образ. Потому что «когда в твоё тело входит образ, он начинает диктовать, как ему быть». Пластический театр осваивает пространство как никакой другой. Именно поэтому «ИнЖест» так свободно чувствует себя на просторах площади, поэтому им так легко воскресить атмосферу карнавала. Синтезируя технику японского Танца Буто с театральными элементами, буффонадой, музыкой и гротеском, группа Славы Иноземцева осуществляет Театр в нетеатральной стране…»
(Миша Панин, Маша Звягина, «Беларускі Партызан»)
«… Театру Иноземцева всегда было тесно на традиционной сцене: «ИнЖест» стесняют любые рамки: сцены, одежды, моды, логики. Спектакль «После» доказал: рамок больше нет.
«ИнЖест» еще раз продемонстрировал свое превосходство в классе над белорусским театром. «После» — самый технологичный, самый изобретательный, самый загадочный спектакль в стране на сегодняшний день. Каждый элемент его, каждая секунда показывают блестящее умение театра работать с пластикой, сценографией, костюмом, светом, звуком, видео — с любой, даже самой маленькой и незначительной составляющей действа. Это изысканное, гурманское зрелище для ценителей настоящего, не разбавленного местным колоритом, дешевой идеологией и отечественными традициями театра.» (Олег Донской (Андрей Курейчик) «БЕЛГАЗЕТА» 5 июня 2006 г.)
“ Личность и система — личность, которая противостоит или подчиняется системе, система, что создает или пожирает своих детей, — это тема, которая в разных вариациях возникает почти в каждом спектакле пластического театра «ИнЖест». Это естественно, потому что «ИнЖест» (или ранее «Жест») возник в начале 1980-х как форма непослушания, протеста против тогдашней системы. Игра и карнавал как способы оживления мертвых «ритуалов» стали основными ориентира для этой театральной труппы.
Этот «сопротивление» продолжается и поныне. Не только потому что система, приспособившись к новой жизни, успешно продолжает свое существование. «Младенец» повзрослел и заметил, что система в принципе лежит в основе материального бытия. Быть в ней — главное правило «игры». Система может быть очевидной , в таком случае ее легко опознать и даже преодолеть ( форма власти как система , общество как система и т. д.). Но однажды замечаешь другую, невидимую ее форму. Телесность человека также есть система. Тело ограничивает свободу личности, диктует желания и управляет волей. В таком случае что я и зачем я? Ради тишины, которая будет дальше? Из ряда бесконечных вопросов — политических, социальных, философских, религиозных — « соткан » спектакль « … После ».
Несмотря на всю серьезность истории, зрителя ждет НЕ драма — спектакль заявлен как «реальное шоу». Тацяна Арцімовіч/ “Партызан”
